Факты, которые необходимо знать и учесть:
Известные члены твоей семьи:
Улик Гамп – первый Министр магии Великобритании.
Хеспер Гамп – прабабушка Регулуса и Сириуса Блэков.
Гэмп, автор закона элементарных трансфигураций.
Как видишь, ты находишься в дальнем родстве с Блэками, и не смотря на то, что никогда не тянулся к ним, никогда не пытался заполучить такое же, как у них, знатное положение, или часть денег этой семьи, ты возможно заинтересуешься одной из их наследниц, Амелией. Скорее всего, если вы познакомитесь, тебе станет любопытно ее безумие, возможно ты даже попытаешься ее очаровать, пожелав однажды добраться до бабочки и в ее голове. Но никаких романтических привязок здесь не следует.
Ты маньяк серийник, охмуряющий красивых девушек, а после убивающий их лишь для того, чтобы извлечь из черепа клиновидную кость и добавить ее в свою коллекцию.</br>
Бабочка Диана – одно из твоих прозвищ, что и не удивительно. Красивые, утонченные и нежные создания, Дианы, не смотря на то, что самой природой им предписано порхать над цветами, всегда собираются только там, где лежит свежий или уже разгнивающийся труп.
Второе твое прозвище – Мурена, ведь эта тварь, прекрасно характеризующая твою суть, замерла "живой" татуировкой на твоем теле.
Ты харизматичен, циничен, бессердечен, и ведя двойную жизнь, имеешь в обществе безукоризненную репутацию, умело скрывая свою истинную натуру. На самом деле, тебе удается сочетать едва ли сочетаемое, психические отклонения со здравым смыслом и логичностью, осмотрительность и осторожность с безумием, неуемную холеричность и живость своей натуры – с социопатией, мрачностью, холодностью и жестокостью.
Как идейный, едва кому-то доверяющий человек, фанатик, одержимый больной тягой к знаниям, ты не позволяешь себе привязанностей, не выносишь слабости и никого не подпускаешь к себе ближе, чем того требуют обстоятельства, или выгодно лично тебе.
Полный текст твоего образа. С детства ты был весьма тихим, послушным и достаточно любознательным ребенком, который никогда не доставлял проблем окружающим, и не плакал. Выходец из древней чистокровной династии Гамп, увы, за века своего существования достаточно обнищавшей, и единственный наследник своего рода. Так случилось, что твоя жизнь с самого рождения не обещала быть легкой, однако вполне могла стать таковой. Мать умерла при родах; отец, маггл, за которого она выскочила разругавшись с чистокровной родней – спился, а ты остался на попечение ворчливой бабки, не шибко то довольной свалившимся на голову отпрыском нерадивой дочери. Однако, ты быстро с ней поладил, буквально очаровав своим покладистым нравом, тягой к знаниям и соблюдению традиций рода. Пожалуй, о таком внуке она могла бы только мечтать. Пока остальные дети, попусту растрачивая свое драгоценное время, бесновались играя на улице, ты часами напролет сидел в кожаном кресле своего покойного деда и читал книги. Одну за другой, порой и по нескольку за день, принимаясь за чтение после завтрака, и отрываясь от данного занятия лишь к ужину, и то, если бабка вспоминала о твоем существовании, а так, забыв про еду и сон, ты вполне мог просидеть недвижимо, перелистывая страницу за страницей, до самого рассвета.
Первое проявление волшебства у тебя случилось именно тогда, когда, взобравшись на небольшую лесенку, приставленную к книжному стеллажу, ты пытался достать один из увесистых фолиантов с верхней полки, но немного переоценил свои силы и едва не уронил его на пол, в последствии заставив во время падения замереть в воздухе. Бабушка, в этот момент вошедшая в старый кабинет своего покойного супруга, на появление которой ты как раз таки и отвлекся, буквально ахнула от удивления, ведь все дети зачастую что-то взрывали, впервые проявляя свою магию, поджигали, били, но редко столь сдержанно и тонко обращали волшебство в совершенно противоположное русло. Случилось это когда тебе было восемь. В десять ты получил письмо из Дурмстранга, что не удивило ни тебя, ни твою бабушку, и был распределен на факультет Гласиас, став одним из мудрых, изворотливых и хитрых подлецов.
Окончив обучение, не сомневайся, с отличием, ты вернулся в Лондон, и вопреки ожиданиям большинства знакомых, собственного мастера, и многих людей, прочивших тебе великолепную карьеру политика, или же государственного деятеля, возможно банкира, – начал стажировку в Мунго. Спустя несколько лет упорной работы и практики, добился места заместителя главы своего отделения.
Но, увы, твоя жизнь никогда не была настолько простой и настолько беззаботной, как на первый взгляд всем казалось, и хотелось бы думать. Скорее, она всегда напоминала зеркало, оставленное кем-то в пустой комнате, в которое ты смотрел не моргая. Тот самый ты, хорошо знакомый для общественности, приветливый и красивый юноша, утонченный, манерный, который привык, покидая свой пустой дом, до педантичности вовремя приходить на работу, с легкой улыбкой сдержанно кивать сотрудникам, и отправляться в морг на осмотр очередного покойника, или вскрытие. После работы, не изменяя привычке, ровно в восемь вечера, и не минутой позже, ты снимаешь перчатки с рук, вешаешь халат на крючок возле двери, и выходишь из здания больницы Св. Мунго, направляясь прямиком в булочную на углу, где покупаешь два круассана с миндальной присыпкой, и берешь один кофе без сахара. Казалось бы, скучная действительность, ведь для всех ты ровно в девять уже закрываешь дверь своего дома, и окружающий мир словно перестает существовать, из зазеркалья на тебя смотрит твой двойник, совершенная твоя противоположность. Мурена – так тебя называют те, кто с этим двойником столкнулся; бабочка Диана – так называешь себя ты сам, свою истинную суть, не прикрытую притворной маской лживой идеальности, также тебя называют и служители закона, не знающие о тебе толком ничего, но каждый раз приходящие в ужас от дел твоих рук, и прыткого, извращенного ума. Да, и еще, за твоей спиной стоит тень, не получающая в этом зеркале отражения, но ты чувствуешь ее кожей. Эта тень я... Но сперва, давай ка вспомним как ты докатился до такой жизни, чтобы стать серийным убийцей и маньяком, собирающим собственную коллекцию белоснежных бабочек.
В пятнадцать, не смотря на строгую дисциплину и школьные запреты, на которые ты зачастую плевать хотел, всегда из воды выходя сухим и выкручиваясь из любых переделок, ты позволил себе недопустимую вольность – влюбиться. Прекрасно зная, что школьными правилами воспрещено общаться с девушками вне занятий, а тем более заводить отношения, ты все же охмурил одну из учениц, первую красавицу школы, которая была еще и старше тебя на два года. Стремительно закрутив бурный роман, скрывая свои отношения от чрезмерно любопытных глаз, вы начали регулярно встречаться на небольшой поляне, окруженной скалистыми горами. Подобное обязательно рано или поздно перестало бы быть тайной, и все бы вскрылось, если бы спустя две недели ты не нашел свою возлюбленную мертвой, изломанной, бездыханно лежащей на одном из острых обледеневших камней, по дороге на привычное место вашей встречи. Перевернув ее, ты осознал, что все твои былые к ней чувства меркнут по сравнению с тем, что видят твои глаза, во что, замирая, поистине влюбляется сердце. На месте ее лица, от которого едва что осталось после падения на камни, была прекрасная бабочка, омытая кровью и красующаяся первозданностью белизны обнаженной кости. Аккуратно отделив ее и вытянув из разломанного черепа, первую из коллекции, которую сейчас хранишь в подвале своего дома, ты аккуратно спрятал клиновидную кость мертвой красавицы во внутренний карман мантии, и как ни в чем не бывало направился обратно в Дурмстранг, с мыслью о том, что однажды, ступая по камням за бабочками, ты ими выложишь свой жизненный путь, и украсишь ложе для той девушки, к которой не захочешь залезть в голову, а возможно и увенчаешь ее бабочкой свою коллекцию... признанием ее нетленной, вечной любви.
По сей день ты собираешь эту любовь, коллекционируешь ее, очаровывая слишком наивных представительниц прекрасного пола. Все они, одурманенные твоей жесткой и неприступной красотой, твоим холодным величием, сами летят в твои руки, словно бабочки на огонь, а ты охотишься за бабочками, дремлющими у них в голове. Легко знакомясь, ты даришь им беззаботную жизнь, являющуюся лишь яркой оберткой того кошмара, на который они покорно сами подписывают себе смертный приговор. В каждой ты ловко находишь внутренний надлом, постепенно убеждая их в том, что они никому не нужны в этом мире, кроме тебя, а без тебя, их бога, способного подарить им крылья, святого их ангела, эта жизнь никчемна и пуста. И ты даришь, щедро, от души, эти крылья, тонким скальпелем выводя их на изящных девичьих спинах. В себя верить заставляешь, до последнего вздоха, и толкая с обрыва жизни, дарить тебе покорно свою бабочку, единственную, заключенную в пустой, доверчивой голове. Они, твои марионетки, не редко за собой приводят таких же точно, нуждающихся в спасении и любви, желающих обрести слепую веру и смысл бытия. Ты даешь им это, то, в чем столь отчаянно они нуждаются, каждую заставляя верить в то, что она особенная, лучшее, что было в твоей жизни, неповторима и уникальна, а на утро ее находят без лица, где-то за городом на обочине дороги.
До сих пор, ни маггловские следователи, ни Аврорат, не смогли выйти на твой след и поймать тебя, особо опасного серийного маньяка, на память извлекающего клиновидную кость из тел своих жертв. После очередного убийства, к твоему делу, весьма уже пухлому, добавляется еще одна жертва. Еще один в Пророке свежий некролог. Но ты последний, кого они стали бы подозревать, слишком уж идеальна та зазеркальная жизнь, которую ты мастерски играешь на публику. Глупцы, они не редко даже советуются с тобой, как с врачом, давно уже допущенным к следствию и бумагам, приложенным к новому трупу, распростертому перед тобой на столе.
Не смотря на свой тихий нрав, напускную лояльность, вальяжность, невозмутимость, притягательный, но холодный взгляд, ты одновременно ужасаешь и привлекаешь людей, ровно на столько же, как и очаровываешь. Едва им стоит познакомиться с тобой чуть ближе, они начинают понимать насколько ты непрост, и при всей неспособности разгадать твою двуличность, понять тебя, твою логику, твой прыткий разум психологического гения, люди начинают за сдержанностью видеть пугающую властность, непокорность, жестокость.
Ты бы мог вполне жить иной своей, исключительно светлой и безукоризненной, жизнью, но твоя душа слишком темна для этого. Во время третьей Магической Войны, ты примкнул к рядам Пожирателей Смерти, сумев сохранить свое инкогнито и публично не замарать репутацию, ты и до сих пор служишь идеям Темного Лорда, при этом так и не получив метки. Вместо нее на твоем теле красуется огромная черная мурена, нанесенная на кожу, от левой ноги через спину, и до правого предплечья, волшебными чернилами. Когда тебе грозит опасность, ядовитая тварь, находящаяся в постоянном движении и поиске жертвы, распахивает свои синие глаза, такие же точно, как твои собственные, и начинает скалиться. Твой тотем, она как часть тебя самого, часть твоей души, и если слишком разозлить тебя, магия, сдерживающая черную мурену в спокойствии – позволит ей высвободиться, и подобно змее обвиться вокруг тебя призрачным силуэтом, способным атаковать противника, раня его духовную оболочку, а вслед за ней и плоть. Однако, не смотря на то, что по своей натуре ты достаточно нервный и холеричный, обычно, когда начинаешь злиться или слишком задумчив, ты всего лишь методично и медленно вращаешь в руках любимый скальпель, что уже вошло в привычку, и порой даже трудно понять: стало это банальным рефлексом, или же данный жест является свидетельством завуалированной угрозы, но твоя ядовитая тварь зачастую в такие моменты спокойно дремлет. Она всего лишь раз набросилась на человека, на женщину, посмевшую назвать тебя ублюдком, перечить своему богу, ей уже подарившему крылья, испортив до неузнаваемости твою потенциальную жертву, которую ты превратил в итоге в распятый на окровавленных простынях израненный кусок рваной плоти, на котором не осталось и единого живого места. Увы, но порой твоя скрытая жестокость слишком откровенно вырывается наружу, а творческая натура становится опасна, как необузданное пламя, ведь ты творец, одновременно ты и злой гений, прекраснейшее и крайне уникальное создание, осязающее этот мир исключительно по своему, и на все имеющее свою неоспоримую точку зрения. С тобой сложно договориться, невозможно переубедить, нереально спорить. Твое воображение, рисующее фантазии, непостижимые для заурядных умов, едва ли понять можно и для здоровья окружающих оно может быть весьма вредно. И если кто-то думает, что видел за свой век всякого: отвратительных созданий, мерзость, неведомо зачем сотворенную природой, пороки развития, бесформенных существ, химер и демонов, порожденных ночными кошмарами, – то ты познал все это еще в юные годы, сформировав в собственном разуме, и от души наслаждаясь всеми оттенками психологических отклонений. Молодой хирург и патологоанатом, циничный, патологически пафосный, ты трагично очарователен в своей ненормальности. Считаешь окружающих людишек кучкой идиотов, заблудших и глупых, которых направлять необходимо и, с терпеливым усердием, педантично править своим скальпелем, превращая ошибки природы в совершенство.
Не заводя бесполезных знакомств, друзей способных переступить черту зоны твоего личного комфорта, замкнутого твоего мирка, ты относишься к тем, кого магглы называют социопатами. Человек, не способный любить ничего, кроме холодного строя мертвых костей, своих белоснежных бабочек, ты, кажется, растратил с годами жизни всю свою человечность и перестал что либо чувствовать, по крайней мере сострадание и жалость к ближним своим – так точно. Равнодушный, злой, ты себя считаешь всего лишь справедливым, ведь жизнь на самом деле редкое дерьмо, и все мы рождены, в чем ты непоколебимо убежден, для познания, для того, чтобы все испробовать, испытать, от наркотиков до грязного секса, для того, чтобы предельно обнажить разум и душу, как вспоротое, наизнанку вывернутое нутро, ведь такова твоя больная натура. Ты с рождения тянулся к знаниям и познаешь до сих пор этот мир, каждую минуту, с каждым новым вдохом, охотясь за новыми, за более яркими и острыми чувствами, новыми ощущениями, способными стать началом обжигающей страсти, подобными неровным хаотичным росчеркам кисти по чистому полотну, методичным, тонким разрезам на теле, оставленным скальпелем. И лишь иногда, очень редко, ты бываешь до странности нежным и чутким, каким-то противоречивым даже для самого себя, в моменты, когда прикармливаешь бездомных котов и собак, когда их гладишь по грязной шерсти, не боясь подцепить какую-то заразу. Но при этом никого себе не заводишь, ни постоянную женщину, ни домашнего любимца. Ведь о них заботиться необходимо, а в твоей жизни исключены такие понятия, как бесцельная трата времени, проявление заботы и любви, а значит слабости. Ты никогда себе не позволишь к чему либо привязаться, не станешь себя растрачивать и свое время посвящать сентиментальным глупостям.
Отношения:
Ты маньяк, чудовище, моральный выродок и смертник, столкнувшийся однажды со жнецом. Когда чаша весов с твоими грехами стала слишком тяжела, а сердце слишком черным, как дотла испепеленный догорающий уголь, я явился по твою душу, чтобы предать ее забвению, отправить в небытие. Но... я был очарован тем, что узрел, твоей любознательностью, прыткостью ума и отсутствием страха как такового. Слишком странный смертный, хладнокровно смотрящий в лицо собственной фатальной участи, в чернеющую пустоту глаз жнеца, ты спросил у меня о том, как я тебя буду убивать, и при этом не боялся меня, ты просто желал знать, понять хотел зачем жнец вырывает сердце, почему пытается жажду утолить болью и с восхищением смотрел на то, как ломаются кости твоей собственной руки. "Это прекрасно, Господь!" – единственное, что я от тебя услышал. Ни крика, ни агонии души почти от тела отделенной, даже хор тобой убитых, на тот свет отправленных, невинных душ, и тот молчал. А я... я был тобой очарован не меньше, чем ты мной. Стоял, и как завороженный смотрел в твои глаза, вглядывался в глубины пандемония человеческой сути, и эта суть: разум больной, жестокое твое сердце, черная душа – мне нравилось это, ты нравился, до того, что не хотелось уничтожать столь уникальный экземпляр рода людского, столь прекрасный. Напротив, мне захотелось узнать тебя, понять, а твое безудержное любопытство и тяга к новому, тебе не позволили устоять перед соблазном увязаться за мной и пойти по стопам жнеца, пойти тенью за тем, кто впервые в твоей жизни стал для тебя любопытен не как игрушка, а как учитель и наставник.
С первых минут общения, нам обоим показалось, что мы знакомы уже десятки, даже сотни лет. Ты показал мне все, что умеешь, рассказал о том, что знаешь, вверяя ценным даром на суд собственную душу и взамен прося лишь об одном – ведать, знать, постигать, не останавливаясь и на секунду. Я милостиво впустил тебя в свою обитель, в паноптикум больных и уже мертвых, как дикое зверье томящихся в запертых клетках Азкабана. Показал тебе лики Смерти, как она прекрасна может быть, как опасна, неповторима... Ты стал моей правой рукой, чистильщиком, заметающим следы стервятника людских судеб. Моим верным другом, своей жизни не представляющим без меня, а я... я без тебя слишком скучной нахожу собственную жизнь. Воистину, ты то, чего мне не хватало так долго, ведь в тебе нет давно уже для меня пресытившейся предсказуемости, которую я в той, или иной мере, но вижу во всех людях.
Пара слов от заказчика:
Я очень тебя жду, и приглашаю на рейтинговую игру, как ты уже догадался, с расчлененкой, хоррором, трэшем, убийствами, кучей крови и умением восхищаться тем, что уже мертво. Вниманием не обделю, но сразу попрошу не брать данного персонажа на пару дней, и если ты не уверен, что он действительно тебе нравится, как и подобная, достаточно сложная и жестокая игра. Помимо этого, попрошу не нарушать его логику, не менять уже заданный характер, играя скорее как создатель, а не примеряя на себя его личность и жизнь. Увы, но я очень не люблю играть с теми, кто живет своим персом, и вместо того, чтобы посмеяться с его жизненных перипетий и трудностей, все воспринимает за чистую монету, и уж тем более закатывает истерики с претензиями в личку. Также замечу, что не смотря на все обожание, никакой любовно-слэшной ветки между жнецом и Муреной не предполагается, ведь жнец не способен чувствовать в целом, а Мурена – любить. Кроме этого, сразу скажу, что посты я не требую никогда, подобного и в ответку не терплю; интересной и динамичной игрой обеспечу, однако стоит понимать, что при всем своем желании поиграть, я еще и админ, потому, даже при непомерном желании, не всегда могу уделить все свое время только соигроку и постам.
Помимо меня тебе будут рады очень многие. Если захочешь, у нас даже есть потенциальная жертва для тебя, с которой можно поиграть пару. Найдутся и враги, и хорошие приятели, и служители закона которые будут копать под тебя и портить жизнь. Мне все же искренне хотелось бы, чтобы ты стал полноценной частью нашего замечательного мира и нашей семьи, и играл не только со мной, чтобы был активен, инициативен, общался с другими игроками и вполне сам мог придумать чем себя занять и развлечь. Но если что, я обязательно тебе подкину вкусные идейки на игру, со всеми познакомлю, повожу по форуму за ручку и все поясню. Так что очень, очень и очень, сильно жду тебя, мой бесценный и неповторимый чистильщик.
До того, как брать персонажа, постучи в гостевую и скрытым текстом оставь свои контакты, или позови Малфоя, можешь и сразу стукнуть в ЛС.
Подробности, а так же мой пост: тут
|
