- Я тебя ненавижу, - кисло сообщает Баки, со стуком опуская тяжелую сумку на бетон крыши самого высокого и, признаться, уродливого здания во всем гребаном Нью Йорке; последнюю мысль Барнс вслух не высказывает никогда – как минимум, не хочет хозяина этого здания обижать, как максимум, не готов снова бегать от Железного Человека, пытающегося его убить. Но это, пожалуй, сейчас не так важно.
Неважно – хотя бы потому, что сам экс-киллер, лучший снайпер, Зимний Солдат и так далее по списку сейчас стоит на крыше Башни Старка, хмурым взглядом сверля то лучника напротив, то сумку с краденым из оружейного отсека костюмом Сокола, который, вообще-то, должен нацепить и протестировать на высоте в сто с хвостиком этажей.
Блеск. И как, интересно знать, Джеймс Барнс до такого дожил?
- Какого хрена творится в твоей голове, - так же хмуро интересуется он у местного Робина Гуда – слишком, мать его, довольно лыбящегося напротив, - раз ты решил, что это, - Барнс многозначительным взглядом обводит сумку, - хорошая, блин, идея?
Куда более резонный вопрос – какого черта в его собственной голове творилось, когда он соглашался на гребаную игру в гребаные карты? Не видел, что ли, кое-чьей слишком уж хитрой ухмылки? Понадеялся на то, что семьдесят лет назад сержант Барнс с завидной легкостью «раздевал» ребят из сто седьмого? Чертова самоуверенность.
В общем, из плюсов в тот день был лишь один факт – теперь Зимний будет знать, что хуже идеи, чем азартные игры в компании Соколиного Глаза, придумать нельзя. Главное, чтобы это знание ему успело пригодиться до того, как один любитель пернатых, по какому-то злому року оказавшийся в тот день в Башне, увидит свои крылья на Баки и захочет его убить; не мог что ли Клинт выбрать кого-то, кто к своему костюму менее ревностно относится? Даже Марка у Старка «взять взаймы» было бы проще, наверное, и менее боязно.
Но делать нечего – не торговаться же из-за карточного долга? Нет, разумеется. И не выслушивать дурацкие шутки Клинта на счет того, что Зимний Солдат испугался птичку и струсил. Нет, определенно нет. Не дай бог слух еще и до Сэма дойдет – достанет ведь; лучше уж… вот так.
- Надеюсь, если я грохнусь с этой штукой или Сокол захочет пристрелить меня после, тебе будет очень скучно без меня, - язвительно бросает Барнс, губы кривит недовольно, распаковывая костюм. – Хотя бы до тех пор, пока новую «жертву» себе не найдешь.
Что-то неприятно ворочается в груди; понимание того, что Баки будет очень, очень недоволен, если Бартон и правда найдет другой объект для дурацких шуток, покера и… скажем, походов «на пиво». Именно так. Барнсу определенно это не понравится.
Он отвлекается на костюм нехотя, небрежно отодвигает большую часть снаряжения, оставляя только похожую на рюкзак аппаратуру – сами крылья; помнится, в Вашингтоне они неплохо «работали» и без прочей брони. Зимний плечами передергивает, вспоминая, как мог тогда убить Уилсона, оторвав крыло и столкнув Сокола с высоты; тот, конечно, тот еще засранец, но… было бы жаль, погибни он. К черту лишнюю порцию чувства вины.
- Еще надеюсь, у тебя достаточно совести, чтобы ютуб не увидели… этого, - Барнс кивает куда-то за плечо, затягивая ремни снаряжения, проверяя тщательно каждый карабин, прежде чем к краю крыши подойти; второй раз в жизни падать с огромной высоты ему как-то совсем-совсем не хочется. – И вся команда не обсуждала на следующей же вечеринке.
Что-то подсказывает – зря ты, Барнс, надеешься. Клинт Бартон и «совесть» в одной предложении, правда что ли, наивный ты Бруклинский мальчик? Разве что с частицей «не»…