Таких операций как сегодня за последние несколько лет было десятки. Стандартный план – собрать информацию, найти и обезвредить. Не первая и точно не последняя база ГИДРы, где наверняка были какие-то скрытые механизмы защиты. Вроде все выявили, вроде бы взяли несколько человек, пора было успокоиться. Но у Пегги противно сосало под ложечкой, и глухое беспокойство не давало продохнуть нормально. Чертова паранойя, пришедшая с профессиональной деформацией. От этой жизни не так далеко от психушки. Но, наверное, просто пора в отпуск.
За двадцать шагов от одной лаборатории до другой Пегги решила, что после этого задания они со Стивом поедут в отпуск. Куда-нибудь, где тепло и главное, где мало людей. И хотя бы неделю проведут без телефонов, чтобы их не выковыряли из норки, в которую забьются. За неделю мир не рухнет.
Надо будет сказать об этом Роджерсу. Можно даже сейчас, все равно в лаборатории кроме них да Джекки никого не было. Картер уже даже было рот открыла, почти обрадованная, что ее на минуты покинуло это гнетущее чувство ожидания беды, но…
Если бы она могла понять, что и в каком порядке произошло. Вопросительный взгляд Стива, ехидная улыбка Джекки, какие-то завихрения реальности рядом, которые воронкой начали затягивать Пегги.
И взрыв.
Он будто бы добавил силы, пинком отправляя Пегги в это странное завихрение. Наверное, так умирают.
Но я же чувствовала…

Перед глазами не пробежала жизнь. Перед глазами не было ничего такого, чтобы можно было бы счесть пинком свыше. Просто Пегги открыла глаза и обнаружила себя на пожухлой траве непонятно где. Тело противно ныло, будто ее кто-то лупил последний час без остановки, но проблема была совсем не в этом.
Это точно была не лаборатория ГИДРы в Сирии. Это больше походило на Центральный парк в Нью-Йорке.
Но, черт возьми, как?
А дальше болезненно вспыхнули воспоминания о том, что происходило несколько минут назад, заставляя заметаться в еще большем желании понять. Руки пытались нащупать телефон, но его не было с собой. А наушник связи молчал, будучи совершенно мертвым.
У Пегги при себе не было ничего.
Пегги вообще была непонятно где.
И тот факт, что это был Нью-Йорк, не утешал.

Она выбралась из парка, стараясь не думать. Ей нужно было проанализировать ситуацию, добраться до какого-нибудь федерального отдела, а там со всем она обязательно разберется. Но вместе с этим ей нужно было не думать о взрыве, который упорно не выходил из головы. Роджерс и Фэлсворт не выжили, наверное. Но что произошло с самой Пегги?
Потом будет больно.
Потом, когда нагонит осознание ужаса произошедшего, Пегги будет очень больно.
Сейчас же Картер отчаянно стремилась задавить в себе испуганную женщину и взывала к хладнокровию директора Картер. Зря, что ли, ей дали возможность руководить секретным ведомством? Нет. И впадать в транс, корчась в слезах, совсем не вариант для Пегги.
Проблема была в том, что и добраться куда-либо не просто, не имея ни цента в кармане. Не было ни карты на метро, ни денег на такси, ни, черт возьми, понимания, куда идти. Не то чтобы Пегги не знала, где в Большом Яблоке находится отдел ФБР, просто сейчас она в упор не могла этого вспомнить. Ощущения были близки к оглушению. Еще больший шок Пегги испытала, когда осознала, что город украшен к Рождеству.
Рождеству???
Серьезно??
Пегги захлебнулась вздохом, начав дрожать. Вот теперь она еще и холод ощутила, ее полевая песочная форма, которую она использовала на операциях, совсем не отвечала климатическим условиям Манхэттена в декабре. А если верить цифрам бегущей строки на одному из магазинов, то сейчас было аккурат 23 декабря.
Прекрасно.
Календарь утром показывал всего лишь 17 сентября.

Кажется, это уже был перебор для Пегги. Растерянность, непонимание – все это мешало нормально соображать. Пегги опустилась на скамейку ближайшей автобусной остановки, обхватив себя руками, и смотрела в одну точку. За бессмысленным взглядом все еще шла работа мысли, попытка понять, что делать, куда бежать, как быть. Но вот ответов на свои вопросы директор Картер получить пока не могла.