Небо на огромной экспозиционной площадке расцвечивалось пока редкими и настраиваемыми редкими лучами проекторов. В их контрастной тени расположились люди разного пола, веры, возраста, убеждений, предпочтений, профессиональной направленности и цели визита, от сумрака обезличенные, от силуэтности - жужжащий, находящийся в движении улей, привлеченный информационным медом. До начала мероприятия оставалось десять-пятнадцать минут, и по старинному правилу такого действа можно было рассчитывать еще на пять минут промедления. Плюс двадцать минут на появление ответственного лица-докладчика, осанистого ученого с полным комплексом нациста, промышленника, решившего нажиться на новом, и, как ему, кажется, привлекательном проекте, или простого сторонника консервативной партии, решившегося забиться в нору, лишь бы не признавать, что его мир шатают люди со странными способностями, словом, контингент, который с которым было бы трудно найти компромисс или переубедить. Предпочитающие не отдавать свое, прибегая к политике "умиротворения агрессора", но его изоляции любыми средствами. Слишком уверенный в себе для простого соблюдения хронологических формальностей.
Как и толпа, пока собравшаяся, но неупорядоченная, готовая размножиться и принять в себя новый элемент, лишь бы он был с ней созвучен, хаотичное скопление людей, в котором, при определенном навыке не было сложности затеряться. Шумная, всегда праздная, но готовая в любой момент обличить отличного, схватить, податься назад, опешить или поспешить с криками негодования - всего здесь было понемногу. Как и оборудования - утлая, но наскоро смонтированная сцена, имитирующая тщательную конструктивную и финансовую подготовку, с обширным закулисьем, ряд пристроек, созданных, видимо, чтоб пронести "товар дня" на потеху публике и содержать ее до определенного момента в тени. Оборудованное подобие гостиной для держащих слово, но пока сибаритствующих докладчиков. И охрана, слабая и пока малая числом, сосредоточенная ближе к краям и направленное скорее на то, чтобы не выпускать, а не впускать. Маленький ощерившийся авторитарный цербер и его обход доставлял сомнительную долю удовольствия, но не был непосильной задачей. Удобно, если есть навык сливаться с толпой. Или привычка казаться слишком ординарно-незаметным. Такой навык благодаря богатой практике у Брюса был. Скромная одежда позволяла оказаться ближе к краю, а неприметное лицо - не примелькаться к старой-доброй охране и держаться где-то на периферии их внимания. Отсутствие активных жестов и молчание - видимую миролюбивость и безобидность намерений. То же сейчас, кажется, делал Курт, но связаться с ним пока не было никакого смысла - он так же терялся, настойчиво и верно, выбирая и просчитывая пути отхода. Брюс знал, что вдвоем появиться можно только после начала шоу - это название напрашивалось самого собой при осознании того, как демонстративно показывают наводку к репрессиям, тюремным заключениям и казням, привлекая внимание публики,- когда все взгляды перетянет презентация. Если повезет и выйдет быстро определить положение друг друга.
Ученый знал, что у всех этих скрытых переходов и пристроек есть план, простой для запоминания. Эту изображенную схему с экрана он помнил досконально наизусть, но не был уверен, что дотошная СБ его не поменяла. Или работы, не уложившиеся в срок. Знал он и то, что устройство будет охранять мощная охранная система, возможно, ИскИн, а может, только по-старинке - обычный блок, простой, если заглянуть внутрь железа, но слишком громкий и крикливый, если его взломать неправильно. Как в шутке с красным и синим проводом, здесь требовались внимательность и лишние секунды. Их было мало, но ставка шла именно на это время, когда кутерьма достигнет пика, и даже конвой не сможет своевременно скоординировать свои действия, убедившись, что большая часть плана идет ладно, а остальное - дело техники. Расслабленность и самодовольство - две слабости этих структур, и план больно выбивал все эти точки. Замешаться в толпу персонала не составляло большого труда - с некоторыми поддельными разрешениями и пропусками, любезно угнанными из информационного хранилища или перекупленных Старком. С некоторыми знаниями о действующих субъектах в ситуации со случайными контрольными вопросами. Но главным козырем был вирус, этот созданный в лаборатории неприметный враг, готовый потягаться, укусить и перетащить на себя все линии защиты, заглушив, или перегрузить, или найти оптимальную лазейку. Открыть замок быстрее, чем это было нужно, а при желании и скопировать его параметры в чужую базу данных. Удобно и даже иронично, ведь некоторые люди прибегают к тому, чтобы повторно использовать уже взломанные вещи.
Брюс знает, что, сколько бы они не бились, разгадку они найдут тогда, когда вирус безнадежно устареет.
Карта памяти с ним покоилась в подкладке плаща - пронести его удалось так же просто, как войти - все наблюдали лишь за наличием оружия, прихватив любовь к паттернам. Что не стреляет, не оружие - это убеждение как бывший оружейник Брюс использовал, неловко пожав плечами при контроле и всем видом изобразив экзальтированного на науке и неприспособленного к жизни заезжего профессора.
Механизм иного рода у напарника тоже не был обнаружен, и приняли его, вероятно, за новую модель снимающего устройства - мероприятию был нужен ажиотаж, и через сети досмотра ловко проскальзывали такие вещи. Нужны были снимки, свежая литературная кровь, хвалебные оды, создатели листовок и "умной" популистской пропаганды. Подумали, что репортер, но с большей вероятностью, что любитель - внешность подростка располагала к хобби и отсутствию профессии, к которой этим вечером относились лестно и даже снисходительно. Без труда можно было посчитать число готовых ухватить ценный кадр или заглянуть в рот политику, но Брюс отставил эти мысли в сторону. Привычно попытался чуть отодвинуться от массы людей, напиравших слева и справа. Девушки, праздно щебечущей со своим партнером на день или на два. Рабочего, решившего скрасить монотонные дни, и сейчас хмуро поджимающего губы. Женщины лет тридцати, не расстающейся с телефоном даже в относительно спокойный час. Делал полшага назад и в сторону, если это было нужно, вторя про себя план проработанных деталей. От чего он и не мог полностью избавиться мужчина, так это от того, что подобные скопления людей его нервировали. Едва заметно, но чуть сильнее обычного уровня. Маленький прокол мог выдать с головой. Он не сомневался, что здесь могли присутствовать и военные, пусть не в орденах и в штатском, но с полным осознанием того, кто их антагонист, что он может предпринять и с какой из ипостасей лучше проводить допрос со всеми вытекающими обстоятельствами. Могли быть здесь и люди, прямым или косвенным образом пострадавшие от его деяний или просто находившиеся тогда поблизости.
"Здесь нужно, чтоб душа была тверда. Здесь страх не должен подавать совета".
Физик, вспомнив Данте, опускает глаза на ремешок часов. Остается три минуты, освященные оживлением - теперь все двигаются к сцене, хотят приникнуть к ней, будто чужой ум и разработки могут передаться им по воздуху, смотрят если не стеклянными, то неодушевленными глазами - так наводчик в сотый раз координирует траекторию снаряда. Привычно, бездушно. Но хуже, когда некоторые проявляют интерес, образуя начинающуюся толчею. Но и это можно обернуть к себе, вынув неприметное устройство из рукава и быстро набрав краткое сообщение, к которому никто не приглядится, а если прочитает со спины, то не поймет - слишком бытовым оно выглядит в глазах большинства.
"Скоро начнется. Найди меня".
В то время, пока чей-то баритон потек с помоста, окатывая слушателей сладостью приветствий, положенной лестью властям, спонсорам и, в последнюю очередь, разработчикам проекта, сумевшим реализовать "общие чаяния жаждущего безопасности народа". Предлагал всем, кто здесь собрался, стать свидетелями и участниками технического рывка и чуда, взлелеянного многими поколениями людей, гордиться способными умами и рукоплескать первому учредителю проекта, с лицом бюргера, выплывающему из-за кулис.
Мужчина двинулся поближе к сцене, но чуть вбок, чтобы не попасть в объективы камер и сделал внимательно-слушающий вид, хотя единственным приятным звуком на деле был бы голос Вагнера, звучащий со спины.
